«Никаких имён и фотографий!» — такое условие поставила Светлана, когда мы договаривались о встрече. Семья, приехавшая в Костомукшу с Украины, надеется всё же вернуться домой и не хочет, чтобы в родном городе были сложности с властями. Поэтому мы изменили имя нашей героини.

Спасти детей

— А что, могут быть гонения?

— Конечно! Уже сейчас метят квартиры тех, кто за ДНР.

— ДНР? А, поняла: Вы имеете в виду Донецкую Народную Республику?

— Да. Нас называют сепаратистами, грозятся загнать всех в фильтрационные лагеря, когда «восстановят законный порядок». Сами сначала его нарушили, довели людей до крайней точки, а теперь кричат на весь мир о террористах. Вот мы сидим перед вами: две женщины и двое маленьких детей, младшему всего пять месяцев. Это мы – террористы? Мы – отщепенцы и сепаратисты? С пустышкой пойдём на нацгвардию?

— А где ваши мужчины? В ополчении?

— Почему обязательно в ополчении? Муж дочери остался дома, в Артёмовске. Кто-то же должен работать, нам помогать. И за квартирой нужно присматривать. Хотя не знаю, сохранится ли что-то от нашего жилья. Мы до последнего терпели, не хотели уезжать, но когда из установок «Град» начали обстреливать и наш город, когда прямо над головами стали летать самолёты, мы поняли, что надо спасать детей. В Артёмовске в последние годы был настоящий бум рождаемости. А сейчас город опустел: ни детских голосов, ни мам с колясками.

Были сборы недолги…

— Почему выбрали Костомукшу? Такая даль, а вы с маленьким ребёнком…

— Сначала мы хотели остановиться в Солнечнодольске – это небольшой городок на Ставрополье. Там у нас друзья живут. Но когда пришли в местную администрацию, заместитель главы по социальным вопросам начала на повышенных тонах выговаривать моей подруге: зачем, дескать, пригласила, в городе нет ни работы, ни жилья. Заявила, что для местной власти это лишние проблемы, а у неё своих дел по горло.

Правда, на следующий день мы встретились с мэром, он повёл себя достойно. Нашёл нам коттедж в селе, но честно признался, что трудоустроить нас будет крайне сложно. К тому же, из Ставрополя пришёл ответ, что нам назначили регистрацию лишь на 15 августа. А на что жить почти два месяца, ведь мы приехали в Солнечнодольск 21 июня?

В общем, созвонилась я с Андреем. Он был мужем моей двоюродной сестры Марины. Она умерла. Я несколько раз гостила в Костомукше, знала, что это за место. Андрей сказал: «Конечно, приезжайте». Встретил нас в Сегеже, привёз, выделил комнату. Его сын Женя отдал коляску, кучу детских вещей – у него тоже малыш, но постарше нашего. Мы ведь не думали забираться так далеко, уезжали налегке, даже зимнюю одежду не взяли.

Андрей Михайлович Мешков работает на «Карельском окатыше» — ведущим инженером управления ремонтов. В 2013-м коллектив выдвинул его на звание «Человек года». Он прошёл в финал этого конкурса, впервые объявленного, как вы, наверное, помните, на комбинате. В общем, достойный человек. То, как он проявил себя сейчас, подтверждает это.

Шальные снаряды

Очень благодарны наши гостьи российским пограничникам и сотрудникам МЧС.

— Приехали на пограничный пост «Новошахтинск», нам тут же выдали миграционные листы, сказали, как заполнять, проверили документы. Пограничники старались делать всё очень быстро, потому что в любую минуту мог начаться обстрел. Они не хотели подвергать нас опасности. И, как выяснилось впоследствии, были абсолютно правы. Через три часа после нашего отъезда украинские военные обстреляли этот пост. Несколько пограничников были ранены.

— Что значит — обстреляли? Это же территория другого государства!

— Метили, видимо, по ополченцам, но блок-посты расположены недалеко друг от друга, вот шальные снаряды и залетели. Хотя, кто знает? От нацгвардии можно всего ожидать…

Осторожно: мины!

Светлана рассказала, что рядом с пограничным пунктом разбиты палатки МЧС. В них стоят застеленные бельём кровати. Здесь можно отдохнуть, попить чаю – словом, перевести дух. Как только накапливается достаточно большая группа людей, подходит автобус и забирает беженцев.

— Мы ждали его минут сорок, не больше. Доехали на нём до города Новошахтинска, оттуда – до Ростова. Вообще, всё очень хорошо организовано, нет суеты, нервотрёпки, все предельно терпеливы и внимательны. После стресса, который мы испытали, пока добирались до российской границы, это как бальзам на душу. Представьте, подъезжаешь к украинскому блок-посту, а вдоль дороги стоят транспаранты, предупреждающие, что всё вокруг заминировано! Нельзя останавливаться, нельзя выходить на обочину. Люди в масках заглядывают в машину. А у нас дети. Если ребёнка затошнило, если он захотел писать? Страшно…

За что?

— Как вы планируете обустроить свою жизнь в Костомукше?

— 1 июля мы были в миграционной службе. Нам предложили оформить документы на временное проживание. Это даёт право на работу. Дочь, понятное дело, будет заниматься детьми. А я могла бы работать учителем. У меня есть и опыт, и образование. Обращусь в центр занятости.

Конечно, теплится надежда, что всё образуется, что можно будет вернуться домой, в родные края. Это наша земля. Почему мы должны бросать всё и бежать? Почему должны страдать, разлучаться с близкими? Мои родители остались на Украине. Сказали: куда мы тронемся, когда уже под восемьдесят, когда здесь прожита вся жизнь? Я до сих пор не могу прийти в себя. Из нас слепили образ врага, нам сломали жизнь. За что?