Поначалу, когда я слышал взрывы в карьере – пригибался к земле…

, Общество, Слайдер

Семья Ефременковых – Юля, Дима и их сын Доброслав – переехали к нам из Донецка. Глава семьи занят на двух работах, плюс подработки. Дома появляется ближе к ночи.

Обедая у нас в гостях, Доброслав удивленно спрашивает у моего сына:

– А почему твой папа дома?

– Так в отпуске он.

О том, что у папы может быть отпуск и выходные, Добрый не знает.

Ефременковы (1)Юля производит впечатление счастливейшего из людей: улыбка не сходит с ее губ. И не скажешь по человеку, что пришлось бросить все и бежать от войны, разве что милое гхэкание напоминает о корнях. Кстати, Юля и Дима – русские, но родились и прожили всю жизнь на Украине.

В Донецке остались пожилые родители, которые во время артиллерийских обстрелов прячутся в погребе, вырытом под балконом многоэтажки. Погреб сделали для хранения овощей еще до войны, теперь в нем спасаются сами. Этот дом украинские военные бомбили не единожды. Дима показывает фотографию – выбитые стекла, дыры от снарядов. Но люди продолжают в нем жить.

В Костомукше мы оказались благодаря родственникам, живущим здесь с основания города – рассказывают ребята. – Это они нас вытягивали, писали. Мы бы сами, наверное, такой шаг не совершили. Все ждали, что наладится, что-то изменится, станет потише.

Когда началась вся эта беда – 24 мая стали бомбить Донецк – никто даже подумать не мог, что начнут стрелять по своим, мирным. В воздухе витал дух крымской весны, со дня на день ждали «вежливых людей», город полнился слухами, что Россия не бросит. Где-то 15 июня я отправил на автобусе Юлю с Добрым к ее маме в Старобельск Луганской области – там боев не было. Уезжали с расчетом недельки на две, думали, что вскоре все закончится, и поедем на море.

Дима остался в Донецке.

– Самое страшное было летом 2014 года: артобстрелы, жертвы среди населения и полное безвластие, – вспоминает он. – Люди массово уезжали из города. Мы с ребятами патрулировали улицы, пытались хоть как-то поддерживать порядок. Денег не было совсем: автосервис, где я работал, закрылся, пенсию людям не платили. Тогда я и разбил копилку сына. Помню, иду в магазин, старуха стоит и плачет, я купил ей хлеба. Иногда пожилые люди умирали от голода в своих домах – выйти за продуктами они боялись или не могли по состоянию здоровья. Очень жаль было брошенных животных, собаки оставались привязанными на цепи, в вольерах. Погиб мальчик, с которым наш сын занимался каратэ, я сам не раз попадал под обстрел…

 

Ефременковы (3)

 

В декабре 2014 года мы решились на переезд. Встретились в Москве: я ехал из Донецка, Юля – из Луганской области. Первые полгода прожили у брата, потом смогли снять жилье. Поначалу, когда я слышал взрывы в карьере – пригибался к земле. Ходил, прислушиваясь: шуршит – не шуршит.

Мы приехали сюда с двумя сумками летних вещей: на море ведь собирались. В Костомукше люди отзывчивые, добрые, открытые. Мы не афишируем на каждом углу, что из Донецка, если в разговоре кто-то случайно узнавал – помогали, кто, чем мог. Приносили и одежду, и посуду, и домашние заготовки. Мы очень благодарны всем.

Ефременковы (2)– С нашими бумажками о предоставлении временного убежища найти нормальную работу было нереально. Я год проработала дворником, – говорит Юля. – Себя пришлось переломать: никогда не думала, что мне придется мести улицы. У нас у обоих высшее образование: я – конструктор-технолог одежды, а Дима – инженер-механик. Печально, что не устроится по специальности – я сейчас в магазине торгую, а Дима гайки крутит.

Муж вкалывает без выходных: два дня на одной работе, два – на другой. Нас дома практически нет. Уроки с сыном по телефону делаем, но он у нас молодец: учится на отлично, пояс по каратэ получил.

В марте мы стали гражданами России. Сотрудникам ФМС пришлось повозиться с нами: принимали и в обед, и в неприемные дни. Очень тронуло доброе человеческое отношение, совершенно нет чиновничьего апломба. Все-таки люди в Костомукше удивительные.

– Что сейчас происходит на родине? Ситуация не улучшается, одна показуха. И стреляют по-прежнему, и люди гибнут, только калибр поменьше стал. В городе слияние двух миров: в центре Донецка мирная жизнь 21 века – девочки на шпильках, бутики, пенные вечеринки, мажоры на джипах, а окраины – передовая. Город жесткого контраста. Многие на войне зарабатывают: гуманитарная помощь – одежда, продукты – почему-то не людям раздается, а продается в магазинах. Мама за два года «гуманитарку» получала только два раза. Кстати, пенсия в Донецке 2 тысячи рублей, а цены такие же, как в России, поэтому пытаемся родителям помочь.

 

Ефременковы (4)

 

– О чем вы мечтаете?

Дима: Чтоб война закончилась, я хочу вернуться на родину.

Юля: А я мечтаю, чтоб нам было где жить, чтобы у ребенка было хорошее будущее, чтобы мы ездили отдыхать, к родителям. Но, тем не менее, я не вижу перспектив на ближайшие 20 лет в Донецке. Даже если война прекратится, там будет разруха. Я не хочу отказывать в чем-то ребенку, я не хочу, чтобы он видел мясо раз в месяц, как многие сейчас в Донецке. Я хочу остаться и строить нашу жизнь здесь…

 

Уже здесь, в Костомукше, у ребят появился новый член семьи – они подобрали котенка, выброшенного крошечным, еще слепым, на улицу. Был он меньше ладошки. Выхаживали его всей семьей: кормили по часам, как ребенка. Кот вырос с замашками аристократа – кушает корм, не уткнувшись мордой в миску, а цепляет кусочки на лапку и так отправляет их в рот.

Ефременковы (5)

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Проверка орфографии на сайте.

Добавить комментарий