Будний день, детский сад, утро.
– У нас сначала сказка на карельском, потом репетиция, а потом мы с вами поговорим.
Марина Смородина, музыкальный работник сада «Золотой ключик», как всегда бодра, радостна, экстравагантна. Дети ловят каждый её жест, слово и улыбку. Она тоже видит каждого, даже если их тридцать: умниц, шалопаев, задумчивых, гиперактивных, артистов с пеленок и тех, у кого нет особого музыкального слуха. Она их чует каким-то боковым или задним зрением, успевает среагировать на каждого, и пока я ищу глазами того, к кому она в очередной раз обратилась, она уже отловила следующего: «Ты чего, сидишь еще? У тебя что там, жвачка, что ты к стулу прилип, когда все уже вскочили и танцуют?!»
– А вам не хотелось, имея высшее музыкальное образование сделать профессиональную карьеру, реализоваться на большой сцене?
– Нет, я уже прикипела к саду, у меня так удачно все сложилось с первого года работы. Мы, когда я еще начинала работать в «Ауринко», заняли первое место в республиканском конкурсе, и нас отправили в программу «Веселые нотки» в Москву, защищать честь Карелии. За 2 и 3 места дали огромные мягкие игрушки, а нам – поездку в Москву. Но там путчи какие-то случились, это 90-е годы были, программу отменили, и мы не поехали, нам даже игрушки не достались. Но ничего, мы детям сами конфеты купили, зато прогремели! И всегда мы как-то так – бах! Удачно. Я, кстати, тех девчонок до сих пор помню.
– У вас ребята так здорово играют, не просто выходят, слова выговаривают, а именно играют. Долго вы эту сказку учили?
– Эту месяц. У нас практически все так играют хорошо, такие таланты! Мы эту программу на конкурс послали. Вообще, у меня два музыкальных занятия в неделю, но я больше времени провожу с ними, чем положено. Никто не возражает. Осень закончится, к новогодним праздникам надо срочно готовиться, а мы еще родителям не все показали. Жалко песни хорошие, танцы.
– А что, к каждому празднику каждый год новая программа?
– Да, мне скучно одинаковые делать. Ой, если б кто видел мои сценарии! (показывает листочек, на нем от руки перечислены номера) О! У меня так кратенько, я не могу все расписывать, можно сказать на салфетках, но для артистов все по-настоящему расписываю.
– Как вы с ними работаете, они же все разные?
– Абсолютно разные – все личности. Но так получается, что к выходу из детского сада практически все поют. Может быть, диапазон не большой, но даже в маленьком диапазоне они попадают в те нотки.
– И как добиваетесь?
– По-разному. Во-первых, у меня в саду есть хор. Я очень люблю это дело и вообще считаю, что это самое полезное, когда дети занимаются хоровым пением в саду, в школе. Великолепный хор в гимназии у Анжелы Логвиненко. И основная масса там – это наши дети, она уже знает, на кого опереться, положиться можно. Дети, они же копируют все. Все эмоции берут, кто-то движение, кто-то вокальность, артистичность, все схватывают как губки, чем больше дается, тем больше эмоций. Эмоции разные нужны, где-то и поплакать, и посмеяться.
– Ругаете?
– Ну как ругаю, чего их ругать? Но я бываю строгая. Их приходит много, кто-то хочет побаловаться. А я эмоционально, в голос разговариваю, а кому-то может показаться, что ругаю. А что, сложилось такое впечатление?
– Нет, просто интересно за вами наблюдать, как вы их всех организуете моментально.
– У нас воспитатели тоже говорят: «Она все видит»! Часто слышу: чего ты бежишь вперед паровоза? Но не могу я как-то иначе! Ну, может быть возлагаю чего-то на себя больше. В обязанности музыкального руководителя не входит участие во всех этих концертах. Это дополнительная трата времени, репетиции.
– Но видимо только такие помешанные – в хорошем смысле – на работе люди могут так ей отдаваться.
– А я по-другому не представляю. У меня был опыт организации концерта к 8 Марта на сцене ДК, мы его делали для своих родителей, но приглашали всех. Это был концерт всего детского сада, полтора часа шел.
– Полтора часа с детским садом сделать концерт – это же убиться!
– Да, что творилось за кулисами! Всех одеть, переодеть! Все ляльки, все у меня были на сцене. Это ж интересно!
– Как вы на это решились?
– Даже не представляю как, пришла такая идея, Анжела (Логвиненко – хормейстер гимназии) поддержала: «Давай, давай сделаем». Сложилось, получилось, стоило это таких сил! Мы это сделали!
– Вы до сих пор волнуетесь перед выходом на сцену?
– Да постоянно. Я не сплю, меня тошнит, мутит, я болею. Я сначала даже не знаю, как что сказать. Ужас, страх. Я ужасно, ужасно переживаю. Хочется, чтобы все случилось, чтобы артисты тебя не подвели и сами реализовались. Сейчас уже нет такого, как в молодые годы, духа соперничества. Меня радует все, что делают дети и в других садах тоже, меня это все умиляет. Я от работы молодых коллег тоже получаю удовольствие. И хочется какой-то отдачи, чтобы просто доброе слово сказали.
– Чего вам не хватает в работе, уже даже с таким опытом?
– Вроде всего хватает. Материальную базу бы получше. Ищем с поклоном костюмы, раньше была кастелянша, которая костюмы шила. Сейчас хорошо родители помогают. Вот эти шили родители. Вот этот мостик уникальный сделал папа. Такие есть родители. Хочется, чтобы инструменты были поновее, аппаратура. Вот это все моё личное.
Сложнее стало с родителями, дети – всегда дети. Волшебство для них всегда волшебство. А родители разные. Есть такие, кто понимает, а есть такие, который не очень понимают нашу работу. Воспитатели тоже жалуются, что очень много претензий стало. Очень. Хотя воспитатели, я считаю, это вообще отчаянные люди. Они тут с детьми с утра до вечера, всему научат, все покажут, не имеют право наказать, только пожалеть и успокоить. Такой труд, который и оцениваться должен по-другому. А праздники – это ж столько подготовки. Мы тут до 12 ночи готовимся, не спим. Иногда расстраиваешься, вот родители не улыбнулись, хочется спасибо услышать, скажите, что вам, трудно? Или поздоровайся. Но, может, люди такие, не потому что не хотят, может, просто комплекс стеснения внутри сидит. Я даже с родителями перед праздником, как с детьми занимаюсь – раскричу, разулыбаю, игрульку какую сыграю, и вот они уже все свои, родные, и компания у нас уже получилась, потом начинаю праздник. А вообще, они у нас хорошие: и поют, и играют, и помогают во всем.
– Часто родители много работают, им некогда ни на концерт, ни в кино с детьми сходить… А возможно именно с садика развить любовь к прекрасному, вкус, и вообще, желание что-то видеть, понимать и чувствовать? Ведь бывает, сталкиваешься с людьми, которые просто не умеют, не научились, ну не могут что-то понять, струны души что-ли не настроены.
– Не умеют, а потому что не попался им педагог, как Марина Георгиевна. Скромно так скажу. Есть даже воспитатели, которые не могут петь, не эмоциональны от природы. Говорят: «Я не могу петь», отвечаю: «Это потому что у вас не было Марины Георгиевны. Теперь она у вас есть, все поем». Ну да, не дали детям, не привили, но ведь основную часть времени они же здесь проводят. И все мы стараемся.
Вот меня мама тоже в детстве водила в театр постоянно. Мне годика 4 было, сказку «Два клена» как сейчас помню: сцена, освещение, деревья большие, декорации.
– Вот, вот оно откуда! А есть у вас звездочки, которые вышли из садика и дальше реализовались?
– Много лет я уже работаю, всех помню. Талантов очень много. Смело могу назвать наш сад фабрикой талантов. Пусть это не будет специальностью, может, ему это и не надо. Музыка, творчество и ритм открывают человека, организуют его с самим собой. Дают коррекцию всего: учит ладить в миром, с окружающими, внутри себя. Уметь слушать, уметь озвучить, подумать – это такое богатство. А потом он сам находит себе путь. Но музыка, творчество и пение никогда не будут лишними, никогда не уйдут. Мы же всегда с музыкой живем, много слушаем, много поем. Поэтому я всегда говорю: «А ты послушай, а ты подумай».
